Хрустнул нос. И на фоне того, как взвыл, стало ясно - агам. Нос. Кровища хлынула потоком, заливая почему-то глаза. С трудом проглотил, мазнул ладонью по лицу, чтоб чет увидеть. Хотя б, куда бить.
- Ща заполним. Чтоб ты успокоился хотя бы там, сволочь.
От боли перестал соображать, а дальше ниче не помнит. Ни как прыгнул, наваливаясь, повалив - прост рывком с кресла, на пол. Как оказался сверху. Как бил ножом в грудь и плечи - точно было чет твердое. И как мирно отрубился. Кажется, на уже не слишком сопротивляющемся теле.

Топтался по комнате с американцем на плечах.
Сшибал мебель, выл по-звериному, бил клиентским телом в стены.
Рухнул на пол и затих.
Даже предсмертного бульканья не слышно.
Только лужа крови из-под неподвижного тела все шире и шире.

Шеридан Вуд,
- Не ночуй больше у Райана. Пожалуйста.

Слова жалят иногда больнее пощечин. И мало кто задумывается, что у муз тоже есть душа и их сердца болят зачастую сильнее, чем выхлестанные плетками спины. Почти никто не черствеет на самом деле, одни одеваются в броню равнодушия и сами в него верят, другие надевают маски лицемерия, третьи погибают.

в этот чертов клуб для голубей

Два белых лебедя свалили

Рад ли он?! Да до усрачки! И был бы еще больше рад, если б ты сдох, ублюдок, прихватив с собой ваше сборище уродов, которые заслуживают только пулю в затылок, даже не тюремный срок! Отдать бы вас на съедение волкам заживо, как есть и послушать, как вы завоете, когда жрачку сделают из вас! Видит бог, сейчас Шеннон не побоялся бы взять в руки огнемет, чтобы выжечь к херам собачьим все это поганое гнездо отморозков.